Девушка с синими гортензиями - Страница 2


К оглавлению

2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

И он задумался о том, как именно раскроют его преступления.

«Появляется неожиданный свидетель? Выскочка-полицейский перебирал старые дела и нашел зацепку, которую упустили из виду его олухи-коллеги? Или обнаружились отпечатки пальцев, о которых уже несколько лет везде говорят и пишут и которые я никогда не принимал всерьез?»

Он попытался вспомнить, оставил ли он отпечатки пальцев на месте преступления, и был вынужден признать, что, конечно, оставил. И не только на месте преступления, но и на орудиях убийства. Сколько угодно, господа присяжные заседатели!

«Адвокат, конечно, будет изо всех сил изворачиваться. Первое-то убийство, я думаю, теперь уже никто не докажет. Но вот остальные…»

Он открыл глаза и зевнул. Ему неожиданно стало скучно. Чего они от него хотят, в самом деле? Вот же он, ни от кого не таится, с виду человек как человек, и ни один из его друзей – да что там друзей, обычных знакомых – даже в шутку никогда не предположит, что он убил пятерых. Никого он не боится, и пусть только попробуют его обвинить!

Он повернул голову и посмотрел на светлое пятно на стене напротив кровати. Днем это был рисунок, сейчас неразличимый набросок, изображающий молодую женщину в огромной шляпе, с улыбкой на губах. Ему нравилось видеть первой эту улыбку, когда он вставал с постели. Сейчас было еще темно, но он не стал зажигать свет.

– Спасибо, что пришла, – негромко проговорил он, обращаясь к рисунку. – Я буду осторожен, обещаю тебе.

Потом он вздохнул, закрыл глаза и вскоре заснул – крепким сном без всяких сновидений.

Часть первая
Свидетели

Глава 1
Август 1921-го

Блэз Гренье вставал рано. В молодости он был рыбаком и привык подниматься ни свет ни заря! И позже, когда женился на невесте с приданым, перебрался в Париж и купил небольшое кафе, он все равно не научился спать вдоволь и сколько хочется. Сон по-прежнему казался ему роскошью, ведь у него столько дел – проверить счета, отправить новые заказы, проследить за официантами, сделать замечание служанке, которая в их семье уже сорок лет, но все равно то и дело вешает его костюм не туда, где он должен быть, а в другой шкаф. Мсье Гренье был большим аккуратистом и свято верил в то, что у каждой вещи должно быть свое место. Беспорядок выводил его из себя, и тогда он начинал брюзжать, причем мог брюзжать часами, припоминая прошлые промахи окружающих и случаи, которые имели место уже совсем давно, задолго до войны. Впрочем, войну мсье Гренье не любил особо, потому что она была в его глазах наивысшим проявлением беспорядка. Его, помнится, ужасно раздражали дороговизна, преувеличенно бодрые вести с фронтов, вой сирен воздушной тревоги и налеты немцев на Париж. Кроме того, на войне он потерял одного из сыновей.

Кряхтя, мсье Гренье спустился вниз, в кафе, придирчивым оком окинул столики и стулья, протер стойку. По тротуару напротив крался пестрый кот, потом пробежала парижанка, бойко стуча каблучками. Мсье Гренье проводил ее печальным взглядом. Стыд и позор, эта современная мода – юбка чуть ли не до колена, не то что до войны, когда носили платья в пол, а то и со шлейфами. Ах, какие тогда были женщины и как они умели одеваться! Он горестно покачал головой, на всякий случай еще раз протер стойку, переставил бутылку вина, которая стояла не на своем месте, посмотрел на часы и углубился в подсчеты.

Когда пришли официанты, мсье Гренье открыл кафе и уступил место за стойкой старшему сыну, а сам перебрался в угол, откуда ему было отлично видно все происходящее в зале. Понемногу в кафе потянулись обычные посетители, многих из которых хозяин знал лично. Компания штукатуров, студент Сорбонны, Боск, бывший сторож Лувра, которого уволили вскоре после кражи «Джоконды» в 1911-м. И что вообще хорошего в этой «Джоконде»? Гренье видел репродукцию в журнале – немолодая, глаза прищурены, и выражение лица неприятное, насмешливое. Так и есть – la vieille moqueuse, старая насмешница. Нашли, из-за чего гнать людей с работы, тем более что картина-то нашлась, правда не сразу. Однако Боска обратно на место уже не взяли.

Хлопнула дверь, в кафе вошли трое. Гренье обернулся к сыну, незаметно подал ему знак, послав выразительный взгляд в сторону новых посетителей. Это были русские – из тех русских, которые после какой-то своей революции вынуждены были уехать из России и теперь наводнили Париж. Все их имущество, как правило, осталось на родине, куда им больше не было дороги, и они, совершенно ныне без средств, хватались за любую работу. Гренье сочувствовал им, но еще больше сочувствовал своим соотечественникам, которые купились на заманчивые обещания предыдущего российского правительства и приобрели русские процентные бумаги. Теперь эти бумаги ровным счетом ничего не стоили, потому что новое правительство большевиков первым делом гордо отказалось от всех обязательств империи. Самый настоящий беспорядок, по мнению мсье Гренье. Кроме того, русские периодически норовили улизнуть из кафе, не заплатив, и это тоже был беспорядок. Вот почему Гренье и подал знак сыну – чтобы тот держался начеку.

– Три кофе, пожалуйста, – заказал посетитель.

– Простите, у нас принято платить вперед, – спокойно и твердо промолвил младший Гренье.

Русский посмотрел на него мрачно, но кофе оплатил. Сдачу он не взял, с вызовом в голосе попросив оставить ее себе. Однако младший Гренье родился хватом, сарказм на него не действовал, и он преспокойно сгреб мелочь в кассу.

– До чего же французы сволочи! – со злостью промолвил русский, поворачиваясь к своим спутникам. – За людей нас не считают!

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

2